Антон Ананьев

ТРАДИЦИИ, КОТОРЫЕ МЫ СОХРАНЯЕМ…

Уже в течение нескольких тысячелетий основным спспособом сохране-ния некого ценного опыта для человечества является традиция–универсальная форма передачи теоретических знаний и практических навыков из поколения в поколение. За это продолжительное время нити всевозможных традиций опутали человеческое общество как паутина, регламентируя подавляющее большинство действий как отдельного индивидуума, так и гигантских социальных групппп. Общество человеческое, однако, непрерывно претерпевает довольно существенные перемены, в результате которых многие традиции либо видоизменяются, либо органично сменяются одна другой, либо просто теряют свое значение и отходят в прошлое…

Несомненно, традиция чрезвычайно облегчает жизнь среднему человеку. Наличие традиции позволяет быстро и просто принимать различные решения, формулировать свое отношение к тому или иному явлению, ощущать сопричастность к некому неизменно правильному порядку вещей. Именно поэтому средний человек, как правило, является ревностным сторонником сохранения традиций как таковых–отстаивая традицию, он отстаивает, прежде всего, свое собственное мировоззрение, подкрепленное к тому же коллективным опытом предыдущих поколений. Более того, нередко по этой же самой причине определенные традиции, уже полностью утратившие практический смысл, продолжают сохранять свое значение в виде неких абстрактных символов, олицетворяющих «вечные ценности»…

К сожалению, к числу таких традиций, лишенных практической целесообразности, но, тем не менее, почти свято почитаемых и регулярно постулируемых, по-видимому, относятся и часто упоминавшиеся на страницах этого издания традиции петербургской школы резьбы по твердому камню. Согласно подавляющему большинству источников, как письменных, так и устных, традиции эти заключаются в преобладающем использовании черно-белой палитры материалов, неком особом драматическом настрое произведений петербургских мастеров, а также в склонности к постоянным художественным экспериментам в самых различных аспектах. Учитывая, что в минувшем, 2009 году, петербургская школа резьбы по камню отметила свой 20-летний юбилей, невозможно также не признать, что эти традиции существуют на протяжении весьма длительного времени и вполне могут рассматриваться как полностью и окончательно сформировавшиеся. Итак, чем же и насколько ценны эти традиции?

Отправной точкой для формирования петербургской камнерезной школы повсеместно принято считать конец 80-х годов прошлого столетия, когда появление ранее недоступной информации, а также изменения экономического и политического характера в масштабах государства, позволили группе энтузиастов попытаться профессионально заниматься резьбой по камню. Несомненно, что эта попытка увенчалась успехом и, спустя некоторое время, привела к формированию полноценной ремесленной и художественной школы, которая быстро выработала свои собственные, весьма специфические традиции. Однако многие из этих традиций стали таковыми вынужденно, за неимением какой-либо иной альтернативы. Прежде всего, это касается целого ряда материалов, которые именно с тех пор прочно приобрели статус классических для петербургского камнерезного искусства. К числу таких «излюбленных» петербургских пород камня относятся обсидиан (который, по большому счету, камнем как раз и не является), кахолонг, различные виды уральской яшмы и т.д. Все эти материалы, между прочим, отличаются одним общим свойством–они недороги и потому легкодоступны. Рискну предположить, что именно этот момент и явился главной причиной необыкновенной популярности этих пород в Петербурге. Скудные финансовые доходы едва ли позволяли мастерам приобретать то сырье, с которым действительно хотелось работать, поэтому обходились, как говорится, тем, что бог послал. Недаром даже относительно дешевый в общемировом контексте раухтопаз на берегах Невы приобрел статус исключительно благородного, сверхценного материала. Именно так и сформировалась традиция, которая и привела к появлению пресловутой черно-белой «петербургской» палитры–палитры, скорее отражающей невысокий уровень доходов резчиков по камню в Петербурге, нежели их осознанные художественные пристрастия…

Во многом отсюда проистекает и миф о некой особой, драматической направленности работ многих петербургских мастеров. Безусловно, определенный драматизм действительно присутствует в некоторых работах некоторых художников. Однако эти довольно немногочисленные произведения отнюдь не составляют подавляющего большинства на общем фоне, и, кроме того, более чем уравновешиваются наличием огромного количества позитивных, «веселых» творений, создаваемых основной массой мастеров. Таким образом, здесь сказывается уже некий общечеловеческий стереотип: «черный»–значит печальный, трагический, даже негативный. И в самом деле, фигура огромного пса, пусть даже и грустного по прихоти автора, приобретает драматический характер, прежде всего вследствие того, что исполнена она из черного обсидиана, а не по какой-то иной мистической причине. Впрочем, такая оценка камнерезного искусства Петербурга пришлась по вкусу многим художникам и постепенно стала своеобразным брендом Северной столицы. О вынужденной причине этих «художественных предпочтений» никто особенно не задумывался, традиция сформировалась как бы сама по себе и в той или иной степени всех устроила. Вот таким незамысловатым образом, пользуясь словами одного умного человека, бытие и определяет сознание…

Теперь перейдем к последнему пункту–склонности петербургских резчиков по камню к разнообразным, весьма изощренным художественным экспериментам в работе с этим удивительным материалом. Однако пристальное рассмотрение этого вопроса также приводит к довольно неожиданным выводам. Да, разговоров об экспериментах ведется много. Так, например, один из самых уважаемых в Петербурге мастеров уже в течение нескольких лет регулярно анонсирует некие свои художественные разработки с применением «светопластических эффектов». Однако единственным результатом этих экспериментов на данный момент являются лишь пара сомнительных объектов, при рассмотрении ко-торых «эффектов светопластики» лично мне обнаружить не удалось, зато неприятно бросилось в глаза, что изготовлены они из искусственно синтезированного кварца (последняя особенность, кстати, также имеет реальные шансы стать еще одной «петербургской традицией»). Другими известными мне художественными экспериментами, например, являются опыты по окраске таких ценных пород цветного камня, как кахолонг или магнезит, с помощью химических красителей. Эксперимент ли это? Безусловно. Вот только результат этого эксперимента, во-первых, легко предсказуем, а во-вторых, лишен какой-либо художественной составляющей. Да и вообще, кому, собственно интересны результаты экспериментов с магнезитом? Ну, разве что настоящему петербургскому художнику. Итак, вывод из вышесказанного напрашивается прежде всего следующий: большинство экспериментов с материалом в Петербурге также обусловлено исторической нехваткой качественного сырья–проблемой, которая и лежит в основе множества сложившихся здесь традиций...

Является ли эта проблема неразрешимой? Разумеется, нет. Сегодняшняя экономическая ситуация в Петербурге разительно отличается от ситуации первой половины 90-х годов, когда как раз и набирали силу эти самые традиции. Произведения петербургских мастеров продаются по ценам, которые если и проигрывают мировым, то весьма несущественно. Следовательно, большинство из них вполне в состоянии приобретать для работы действительно ценное, качественное сырье. Другой вопрос, что здесь сложившиеся традиции начинают играть уже полностью отрицательную роль. Трудно представить, что консервативно мыслящий петербургский резчик самостоятельно махнет за материалом на какую-нибудь крупную зарубежную минералогическую выставку. Или наведается с этой целью в Идар-Оберштайн, наконец. Нет, он хотел бы приобрести хороший материал здесь. Однако здесь, в России, закупка ценного сырья–действительно дорогое удовольствие. Разница между розничной ценой на сырье из Южной Америки или Африки в Идар-Оберштайне и России составляет наценку в 1000-1500%. И это притом, что выбор, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Поэтому и проще, и дешевле обеспечивать себя сырьем самому, преодолев страх перед дальними странствиями и новизной ситуации…

Не все традиции заслуживают того, чтобы их сохраняли потомки. Тем более, если при пристальном рассмотрении эти традиции оказываются высосанными из пальца. В свое время Уинстон Черчилль в ответ на возражения некоторых британских адмиралов, ссылавшихся на британские военно-морские традиции, раздраженно прорычал: «Не надо мне рассказывать про ваши традиции. Ром, плеть и содомия–вот и все традиции, которые знает военно-морской флот!». Так вот, как бы через несколько лет кто-нибудь не заметил, что обсидиан, «чернуха» и прокрашенный магнезит–вот и все традиции петербургской школы резьбы по камню…